Директор Ассоциации политологов Киргизии, доктор исторических наук, профессор Нур Омаров. Иллюстрация: report.kgИнтервью ИА REGNUM директора Ассоциации политологов Киргизии, доктора историче
Директор Ассоциации политологов Киргизии, доктор исторических наук, профессор Нур Омаров. Иллюстрация: report.kgИнтервью ИА REGNUM директора Ассоциации политологов Киргизии, доктора исторических наук, профессора Нура Омарова.
ИА REGNUM: Каковы итоги года в Киргизии?
Одно из главных событий, произошедших в республике в 2010 году, — попытка изменить политическую систему. Но реальных изменений пока еще не произошло. Потому что полноценного перехода к парламентской республике нет. Заявленная цель создания парламентской формы правления опровергается самим текстом Конституции, так как мы видим вариант парламентско-президентской формы. Происходит смещение акцентов со стороны президента в сторону более сильного парламента. Однако каким будет этот более сильный парламент, не совсем очевидно, потому что то, что мы видели в течение двух последних месяцев ушедшего года, показало, что согласие найти в этом парламенте достаточно трудно, и как он будет работать — тоже очень большой вопрос. Приведет ли это событие к стабилизации или, скорее, наоборот, к еще более масштабной дестабилизации в стране, станет ясно позднее. Также наиболее важный момент минувшего года — после событий апреля 2010 года, кровопролитных столкновений в мае и июне мы наблюдаем процесс деградации государственной власти, падения авторитета и доверия к ней, а это ведет к ослаблению киргизской государственности и вообще является в определенном смысле негативным примером для всей Центральной Азии. Это может стать катализатором глубинных дестабилизирующих процессов, которые сегодня назревают в регионе.
ИА REGNUM: О каких процессах вы говорите?
Все то, что происходит в Киргизии, в определенном смысле является отражением тех процессов, которые происходят в регионе в целом. Несмотря на силу авторитарных режимов, которые сложились в регионе, существует оппозиция, пример Киргизии для которой является в определенном смысле заразительным. Оппозиция не только гражданская, но и религиозная, в частности представленная религиозными экстремистами. Я считаю, что превращение Киргизии в зону нестабильности толкает представителей разного рода оппозиционных движений из стран Центральной Азии на повторение киргизского сценария.
ИА REGNUM: Правильно ли я понимаю — одной из главных причин негативных тенденций, проявившиеся сейчас в Киргизии, является ослабление государственной системы в целом?
Безусловно. Самое главное — то, что мы видели на примере 7 апреля и после: население последовательно утрачивает доверие к органам государственной власти. И, соответственно, получается, что игра идет с двоякими результатами — с одной стороны, сужается поле действия самих государственных органов, поскольку если население не доверяет им, то как они м
4356
огут действовать, резко снижается эффективность их деятельности и возможность управления ими ситуацией. С другой — нарушается принцип обратной связи между населением и государством, потому что получается так: если государственные органы не видят поддержки у населения, то теряется социальная база и во многом смысл самой деятельности государственных органов. Пример последних дней 2010 года — учителя заявили о возможности масштабной забастовки, тут же последовали, на мой взгляд, чисто популистские заявления о том, что можно в 2-3 раза увеличить зарплату педагогов при дырявом бюджете с огромным дефицитом. Я думаю, что это невыполненное обещание приведет к очередному росту, с одной стороны, протестного потенциала и падению доверия к органам власти, с другой.
ИА REGNUM: Почему люди, которые много обещали, когда были оппозиционерами, и преподносили себя как борцов за свободу и права, придя к власти, не сдержали свое слово?
Это обычный парадокс. Дело в том, что очень многие политики, находясь в оппозиции к власти, часто дают заведомо невыполнимые обещания. Когда же они попадают в систему власти, она «съедает» их и их благие намерения. Тому существует масса примеров. Случается и так, что люди, находившиеся в оппозиции, придя к власти, принимают решения еще более антинародные, чем их противники, которым они противостояли. Сегодня ситуация во многом повторится.
ИА REGNUM: Как вы оцениваете то, что окружение Бакиева, потерявшее в апреле большую часть влияния и частично выехавшее заграницу, сейчас возвращаются назад, в страну, в большую политику?
Этого и следовало ожидать, потому что все те люди, которые окружали бывшего президента, не могли в одночасье покинуть и политическую обойму, и страну, тем более что против них выдвигались уголовные дела. И потом, для Киргизии, равно как и для стран Центральной Азии и постсоветского пространства, характерна такая политическая схема — существует некий достаточно узкий круг влиятельных политиков, влиятельных с точки зрения финансов, поддержки в регионах, определенной внешнеполитической поддержки, который просто-напросто не пускает новое поколение в политику, всячески блокирует его продвижение и в конечном итоге всегда остается наверху. К примеру приведу революцию 2005-го и 2010 годов — происходит смена одних и тех же лиц, сегодня они в оппозиции — завтра во власти и так далее. Происходит круговорот политиков во власти, молодые лица они пускают крайне неохотно и дозировано, и исключительно из числа своих сторонников.
ИА REGNUM: Говоря о закрытости местной элиты… У вас нет ощущения, что местная политическая элита начинает вырождаться?
Есть. Об этом многие говорят. Итоги последних лет сводились к тому, что необходимо кардинальное обновление политической элиты Киргизии. И обновление не только за счет молодых политиков, — порой молодые политики показывают примеры еще большей коррумпированности, чем политики старые. Нужны люди с инновационным подходом и новыми решениями. Но, к сожалению, сама система власти и система формирования политических элит, которая на сегодня сложилась в Киргизии за счет формирования так называемых региональных элит, отвергает все прогрессивные изменения в своей среде.
ИА REGNUM: А откуда в таком случае брать инновационных политиков?
Было бы хорошо, если бы была возможность притока сил извне. Здесь можно вспомнить своеобразный вариант модернизации, который проводился достаточно жестко — во времена Ивана Грозного . Так называемая опричнина по сути дела стала возможностью притока новой крови в российскую политическую элиту того времени. Просто за счет того, что старая была уничтожена физически. Понятно, что этот вариант представляется крайним, но это был один из вариаций обновления элиты, который привел к появлению нового класса в виде дворянства, покорно служившего царям на протяжении нескольких столетий. В Киргизии, понятно, версия такого рода не пройдет. Я думаю, в стране необходим вариант смены, условно говоря, боярщины на дворянство, которое будет служить действительно интересам государства, а не отдельных лиц или регионов.
ИА REGNUM: Это механизм, который может запустить только сильный правитель, диктатор.
Поэтому в Киргизии многие люди и представители в широком смысле гражданского общества склоняются к такого рода варианту, когда говорят о необходимости сохранения так называемой сильной руки, лидера, в каком-то смысле отца нации. То есть того человека, который сумел бы запустить процесс смены политических элит, контролировать их и обеспечить приток свежей крови. Демократические преобразования в Киргизии обречены на провал, предлагается некая новая модель — парламентаризм, — условно говоря, но на самом деле, по большому счету, от парламентаризма в ней ничего нет. Потому что мы видим там в основном выдвиженцев от определенных регионально-клановых элит, которые пытаются разделить сферы влияния в нашей республике. Все остается по-старому, хоть и в новой оболочке.
Здесь вообще есть парадоксальная вещь — дело в том, что весь пример демократического развития Киргизии за последние 20 лет, при том что Киргизию называют островком демократии, показывает, что все так называемые демократические реформы ведут к двум важным следствиям — с одной стороны, реофеодализация общества, то есть феодальные стандарты, стереотипы все более врастают в новые политические структуры, с другой — ведут к их консервации, то есть к еще более жесткому их закреплению, потому что даже так называемые партии, по сути дела, — просто представители каких-то региональных групп, которые, манипулируя общественным сознанием, облачаясь в демократические одежды, продолжают прежнюю политику разделения Киргизии на разные улусы, кланы, регионы.
ИА REGNUM: Человеку, проводящему коренные преобразования, необходима серьезная поддержка сильных силовых структур. Таковых, как я понимаю, на настоящий момент в Киргизии нет.
Почему и в свое время пали Аскар Акаев и Курманбек Бакиев ? Отчасти из-за того, что силовые структуры в стране серьезно дезориентированы и деморализованы. Даже то, что мы видим сейчас, — попытки суда над бойцами спецподразделения «Альфа», каких-то силовых ведомств, — ведет к тому, что настоящая власть не может в полной мере рассчитывать на поддержку силовиков. Потому что представители силовых структур всегда оказываются в роли козлов отпущения, они всегда чувствуют себя преданными.
Необходимо изменить подходы государственных деятелей к силовикам, — если так будет продолжаться, то никто из правоохранителей не встанет на защиту любой действующей власти.
ИА REGNUM: Возможно ли появление у власти этакого «киргизского Пиночета», человека, с одной стороны, образованного, с другой — обладающего авторитетом среди правоохранительных структур?
На сегодня просчитываются разные варианты развития ситуации. Один вариант — все попытки реформирования государства и продвижение в сторону парламентской республики приведут к возобновлению опять же президентской республики и как следствие провалу эксперимента. Другой — хаотичное сметание власти и приход неких охлократических лидеров, которые на волне неудовлетворенных ожиданий населения могут представиться как некие спасители нации, вывести народ на площадь, смести власть, не совсем представляя, что дальше они будут делать. И еще вариант — когда силовики, устав, от того, что их постоянно шпыняют, решат взять власть в свои руки.
ИА REGNUM: Когда вы говорите о парламентаризме, об эксперименте, у вас нет впечатления, что его проваливают сознательно — или случайно?
Во-первых, Киргизия еще не созрела для парламентской республики, поскольку для этого необходимо не только желание двигаться в сторону парламентаризма, нужен и определенный набор условий — это реально действующие политические партии, умение находить компромиссы между представителями различных политических элит и разными ветвями власти, а также должно быть развитое гражданское общество, которого в Киргизии, по сути, нет. Когда говорят о гражданском обществе в нашей республике, его ассоциируют с десятком-двумя, ну пятьюстами НПО, но это не гражданское общество в широком смысле этого слова.
У меня часто складывается впечатление, что исторической задачей парламента пятого созыва Киргизской республики является похоронить саму идею парламентаризма в Центральной Азии — это, повторяю, историческая задача. Потому что тот самый негативный демонстрационный эффект, который показывается деятельностью нового парламента, приведет к тому, что на нас будут показывать пальцем все авторитарные режимы центральноазиатских государств и говорить своему населению: «Посмотрите, что означает парламентаризм в действии», а это система коллективной безответственности, элементарное неуважение к интересам рядового населения.
ИА REGNUM: Какие перспективы есть у Киргизии в 2011 году?
О чем-то конкретном пока рано говорить, но, скорее всего, учитывая то, что происходит в республике, безусловно, ожидается волна акций гражданского неповиновения. Тем более по итогам текущей зимы, учитывая аховую ситуацию в бюджетной сфере. Во-вторых, ситуация с югом крайне тяжелая. Каким образом правительство будет решать эти проблемы, я не совсем представляю. Очень многие действительно не зря называют это правительство «правительством камикадзе», потому что на них, с одной стороны, свалились весьма серьезные задачи, с другой — есть серьезная проблема в ограниченном кадровом потенциале этого правительства. Если бы там действительно собрались профессионалы, вне зависимости от их партийной, этнической, гендерной принадлежности, то, я думаю, где-то еще что-то и получилось бы, но на сегодняшний момент эта задача выглядит трудно достижимой.
Потом, я полагаю, будут продолжаться попытки дестабилизировать ситуацию. Тут можно говорить сразу о нескольких векторах влияния — это сторонники бывшей власти, которые будут пытаться тем или иным образом реставрироваться и во власти, и в политическом ландшафте нашей республики; представители радикальных исламских движений, которые все больше облюбовывают Киргизию как некую площадку для своих действий; и внесистемная оппозиция в лице простого населения, которое может в определенный момент собраться и провести решительные действия по смене политического режима.
Год будет тяжелый, и здесь нужна консолидированная политическая воля представителей всей политической элиты, но, к сожалению, то, что мы видим сейчас, показывает обратное. Люди в элите совершенно не понимают того, что, продолжая драчки между собой за портфели и ресурсы, они целенаправленно ведут республику к гибели. Что необходимо для того, чтобы Киргизия все-таки функционировала, как нормальное гражданское государство? Необходим, по крайней мере, период стабильности в два-три года. Если этого не будет, то перспективы неутешительные — через какой-то промежуток времени — пять-семь лет — Киргизия может распасться как государство и перестать существовать.
ИА REGNUM: Есть ли вероятность того, что новая смена власти произойдет уже в феврале-марте 2011 года?
Вероятность существует, и причинами, на мой взгляд, может стать неурегулированная ситуация на юге. Проблема в межэтнической сфере до конца не решена, конфронтация скрытая и открытая между населением на юге продолжается до сих пор, и не решены социально-экономических проблемы. Там действительно люди сидят в палатках, им предлагают какие-то нереальные кредиты, которые пострадавшие взять для восстановления своего жилья не могут, узбеков загоняют в высотки огромными семьями в двух-трехкомнатные квартиры. Я думаю, это может стать серьезным катализатором дестабилизации ситуации.
ИА REGNUM: Возможно ли реальное разделение Киргизии на север и юг?
Латентное разделение уже состоялось. Давно. Надо четко понимать, что на сегодня существуют две субэтнические общности внутри Киргизии — юг и север, — которые живут совершенно разными установками, традициями, для которых характерны совершенно различные менталитеты. Формально территориально страна едина, но, повторю, народ разделен на две субэтнические группы. Формальное разделение Киргизии на юг и север теоретически не исключено. Между регионами просто-напросто нет экономической связки. Здесь тоже серьезный момент — почему никак не образуется одна нация. Юг ориентирован на Узбекистан, север — на Казахстан и Россию. То есть экономически они растянуты в разные стороны, и нет сцепки между собой, потому что до тех пор, пока не будет создана экономическая сцепка между ними, до тех пор и не будет объединения между народами. Но я думаю, что формального распада никто не допустит, так как никто в этом не заинтересован — Узбекистан не хочет получить пылающую территорию, Казахстан не заинтересован. Я полагаю, будут приложены все усилия к тому, чтобы хотя бы формально на международном юридическом уровне сохранять Киргизию как единое государство.
